|
|
Главная страница -> Технология утилизации
Дерегулирование электроэнергетики. Вывоз мусора. Переработка мусора. Вывоз отходов.Игорь Башмаков исполнительный директор ЦЭНЭФ Россия богата энергоресурсами. Про нефть, газ и прочие источники энергии знают все. Однако не все знают о еще одном, не менее значимом, энергоресурсе - повышении энергоэффективности в производстве и потреблении. Вернее, не представляют, насколько этот ресурс в нашей стране огромен и насколько, к сожалению, он остается неиспользуемым - в ущерб и стране, и нам, ее населяющим. Об этом и многом другом говорится в интервью с Игорем БАШМАКОВЫМ, исполнительным директором ЦЭНЭФ - Центра по эффективному использованию энергии. - Игорь Алексеевич, в советские времена было принято гордиться огромными цифрами, говорилось ли о выплавке чугуна и стали, добыче угля и нефти или производстве электроэнергии. Когда и почему возник интерес к проблеме энергоэффективности - в нашей стране и в остальном мире? - Во время Второй мировой войны в СССР энергоэффективностью занимался Комитет по обороне, поскольку тогда эффективное использование дефицитной электроэнергии было вопросом обороноспособности страны. Потом это направление перешло в ведение Госплана, но методы остались теми же, командно-административными, а в мирной жизни они не работали. В 50 - 60-е годы, пока энергия была относительно дешевой, вопросы энергосбережения мало кого интересовали, как у нас в стране, так и во всем мире. Только энергетический кризис 70-х привлек внимание к проблеме - и то не сразу: сначала старались быстро найти новые энергетические ресурсы, причем лучшим заменителем нефти считалась нефть, вопрос был лишь в том, из чего ее получать. Тогда же заговорили и о возобновляемых источниках энергии. Однако люди нуждаются не в самой энергии, а в энергетических услугах - в освещении, бытовом комфорте, автомобилях... Оказалось, что за период с 1974 года по наше время доля повышения энергоэффективности в удовлетворении потребностей человечества в росте энергетических услуг равна доле всех остальных ресурсов вместе взятых, включая прирост добычи нефти, угля, газа, производства атомной и гидроэнергии, использование возобновляемых источников энергии. Вклад энергоэффективности в удовлетворение энергетических потребностей человечества за 25 лет больше, чем сегодняшний вклад нефти в годовое потребление энергоресурсов. Никто в 70-х годах не ожидал ничего подобного. - Сохранится ли эта тенденция в дальнейшем? - Это бесконечный процесс. Давайте проследим, как изменялась энергоемкость, допустим, внутреннего валового продукта в разных странах за последние 150 - 200 лет. При этом будем учитывать не только так называемые коммерческие энергоресурсы - уголь, нефть, газ, атомную энергию, а еще и мускульную силу скота, и энергию ветра и воды, которые вращали ветряные и водяные мельницы, приводили в движение парусный флот и т. д. Я пробовал делать такие расчеты. Получается некоторый закон, который можно сформулировать так: путь к росту благосостояния лежит по мосту повышения энергоэффективности. Перепрыгнуть с одного края пропасти на другой невозможно, по этому мостику надо пройти, и мы постоянно идем по нему - иногда быстрее, иногда медленнее, иногда могут быть остановки или даже рост энергоемкости в некоторых странах, но общеисторический закон именно такой. На самом деле это закон развития производительных сил человечества. - Каковы могут быть темпы роста энергоэффективности в ближайшей перспективе? - Сегодня необходимость повышения эффективности использования энергии определяется не только экономическими требованиями, но и экологическими. Согласно докладу Межгосударственной группы экспертов по изменению климата, экспертом которой я являюсь, двигаясь среднеисторическими темпами, то есть снижая энергоемкость мирового валового продукта на 1-1,5% в год, мы сможем стабилизировать содержание парниковых газов в атмосфере в лучшем случае на уровне 1000 частей на миллион (сейчас - около 350 частей на миллион), что грозит весьма неприятными климатическими последствиями. Для того же, чтобы выйти хотя бы на относительно приемлемый уровень в 600 частей на миллион, внедрение энергоэффективных технологий нужно значительно ускорить. И потенциал для этого существует огромный, особенно в нашей стране, где энергоемкость внутреннего продукта примерно в шесть раз больше, чем в Японии. Даже с учетом нашего более холодного климата, большей протяженности страны и меньшей плотности сети дорог - все равно, согласитесь, показательно. У нас энергоемкость в три-четыре раза больше, чем в Западной Европе, в два-три раза больше, чем в США. И за последние годы она у нас не снижалась, а росла. По уровню энергоемкости мы находимся на двенадцатом месте в мире. "Впереди" нас только Украина, Казахстан, Никарагуа и еще несколько развивающихся стран. Остальные страны, продвинувшиеся по пути роста благосостояния, продвинулись и по пути снижения энергоемкости. Подчеркиваю, к благосостоянию нет дороги с высокой энергоемкостью. Это все равно что бежать стометровку с пудовыми гирями на ногах... - Где у нас потери энергии наиболее велики: в производстве, в коммунальном хозяйстве? - Приблизительно поровну: треть - в коммунально-бытовом секторе, треть - в промышленности, треть - в электро- и теплоэнергетике. Надо сказать, что в отличие от запасов угля, нефти и газа, ресурс энергоэффективности у нас равномерно распределен географически, его потенциал примерно одинаков в разных регионах. - Что нам мешает мобилизовать этот ресурс? - Многое. Во-первых, непродуманная тарифная политика. В норме увеличение цен на какой-либо ресурс вынуждает потребителя использовать его эффективнее. У нас же несбалансированный рост тарифов в середине 90-х годов привел только к тому, что потребители просто не могли по ним платить, образовалась огромная задолженность. Получилось, что можно не платить, а потреблять. Изменяя тарифы, потребителям нужно давать время и возможность адаптироваться к новым ценовым сигналам, а связь потребления с оплатой должна быть жесткой. Во-вторых, у потребителя зачастую просто нет ни средств измерения потребления, ни возможности его регулировать, иногда оплата вообще никак не связана с уровнем потребления. Самый простой пример: если в Москве повысить цену на тепло в 10 раз, то ваша семья никак не сможет отреагировать. За отопление вы платите пропорционально площади квартиры, и у вас даже нет средств регулирования теплопотребления. Семья может меньше потреблять горячей воды, но у нее нет счетчика. А если он где и есть, расчеты все равно ведутся по количеству прописанных на данной жилплощади людей. То есть вы в любом случае просто будете платить в 10 раз больше. Или не будете, потому что у вас не хватит денег. При такой системе оплаты мотив к изменению поведения у потребителя отсутствует. Был такой лозунг: приведем свои внутренние цены к мировому уровню в кратчайший промежуток времени. Западные консультанты утверждали, что это позволит повысить эффективность использования энергии. Но цены выросли и... энергоемкость тоже. Если сравнить, например, тарифы на тепло в расчете на квадратный метр в различных городах, то, как ни странно, окажется, что там, где тарифы выше, эффективность использования тепловой энергии ниже. Почему? Потому что у нас тариф не мотивирует поведение потребителя, а наоборот, отражает уровень энергоэффективности системы теплоснабжения: чем ниже эффективность системы, тем выше затраты и, соответственно, тарифы. Наконец, у нас в коммунальном секторе во многих регионах просто нет квалифицированных операторов котельных: зарплаты низкие, оборудование устаревшее... То же самое происходит и в промышленности. - Можно ли как-то изменить ситуацию? - Для этого необходима политическая воля, прежде всего - федерального центра. Особенно учитывая специфику нашего менталитета и системы иерархии власти: царь стукнул скипетром по столу, сказал: "Сделать!" - чиновники осознали, взялись делать. К сожалению, этой воли нет. - Почему? Может быть, у нас просто много собственных "дармовых" энергоресурсов? - Дармовых энергоресурсов в системе, когда их можно продавать за границу, быть не может. Норвегия, Канада тоже очень много производят энергоресурсов. США, кстати, половину своей потребности удовлетворяют самостоятельно. Тем не менее, в этих странах очень серьезно занимаются программами повышения энергоэффективности. Конечно, проблема более злободневна для стран, не обеспеченных собственными ресурсами и вынужденных импортировать их по очень высоким ценам. В США энергоемкость примерно в 1,5 раза выше, чем в Западной Европе, и раза в 2 выше, чем в Японии, - в том числе потому, что энергоносители в США стоят существенно дешевле. Страны всегда будут различаться по уровню энергоемкости. Но ведь не настолько, насколько мы сегодня от них отличаемся! Политики федерального уровня просто совершенно не понимают, что такое энергоэффективность как энергетический ресурс. Они умеют произносить и писать это слово, но никаких реальных действий не предпринимается, каких-либо финансовых и организационных ресурсов на это направление не выделяется. Например, во Франции существует государственное агентство ADEMЕ, где в отделе, занимающемся повышением энергоэффективности, работают 700 человек (и аналогичные структуры действуют во многих других развитых странах). У нас же этими вопросами занимаются, может быть, человек пять - семь в Минтопэнерго... Еще в 93-м году мы разработали проект федерального закона об энергоэффективности, где предложили создать федеральное агентство по энергоэффективности. Сегодня это агентство могло бы заниматься еще и вопросами, связанными с реализацией гибких механизмов Киотского протокола, который Россия на саммите в Йоханнесбурге обещала ратифицировать. К сожалению, за прошедшие почти 10 лет подобное агентство так и не было создано. - А программа "Энергосбережение России" и "Рекомендации по совершенствованию схемы управления энергосбережением на федеральном уровне", в подготовке которых участвовал ЦЭНЭФ по заказу Минтопэнерго? - Это был хороший период, когда премьер-министром был Кириенко, который заинтересовался проблемой энергосбережения. По инициативе Кириенко и Немцова было принято постановление правительства о реализации программы, предусматривающей оснащение бюджетных организаций (школ, больниц и т. п.) приборами учета энергопотребления, а также лимитирование энергопотребления этими организациями. Причем трансферты из федерального центра не перечислялись в регион, пока он не отчитается по программе установки приборов учета. Сегодня мы практически по любому муниципальному образованию знаем, сколько платим во всех этих школах и больницах за тепло, воду, электроэнергию, газ или жидкое топливо, если его используют. Федеральный уровень дал импульс, и эта программа, пускай не так быстро, как хотелось бы, но все-таки реализуется, ресурсы на нее выделяются, хоть и не из федерального центра, а на местном уровне. Вот тогда, в 1998 году, мы и получили заказ от Минтопэнерго на подготовку материалов по программе "Энергосбережение России". Ну, а потом... вы знаете, что случилось с этим правительством. То же самое случилось и с нашими материалами... За все время существования программы (1998 - 2001 гг.) только один год на нее выделялось бюджетное финансирование. Сейчас принята программа "Энергоэффективная экономика", однако деньги в ее бюджете предусмотрены главным образом на производство энергоресурсов - на строительство электростанций, газопроводов. Собственно на энергоэффективность заложено только 4%, а выделено будет, наверное, ноль. После Кириенко мы пытались устанавливать отношения с Минтопэнерго, но там шесть или семь министров сменилось буквально за два-три года. Едва начнут выстраиваться какие-то нормальные отношения, как люди сменяются. Так что сейчас, к сожалению, с федеральным центром работать бесперспективно - там озабочены совсем другими проблемами. - Можно ли ожидать каких-то изменений в обозримом будущем, и что для этого нужно делать? - Энергоэффективностью у нас все же занимаются - на региональном уровне. В регионах администрация, как правило, более устойчивая, нет такой чехарды с кадрами, там все-таки можно работать. У нас есть целый набор субъектов федерации, где губернаторы достаточно интенсивно (по российским меркам) занимаются повышением энергоэффективности: Саратовская, Свердловская, Челябинская области и некоторые другие. Точнее, обычно инициатива исходит от вице-губернаторов, интересующихся вопросами энергоэффективности. Есть великолепный опыт сахалинского вице-губернатора Сергея Дегтярева - фактически на нем держится вся деятельность по энергосбережению на Сахалине. В Архангельской области новый вице-губернатор заинтересовался этой темой. В общей сложности в субъектах федерации, на муниципальном уровне, на уровне отдельных предприятий реализуются программы и проекты по повышению энергоэффективности, по моим самым скромным подсчетам, примерно на 500 миллионов долларов в год. Это грубая оценка, и для России не такая уж значительная цифра. Но все-таки можно сказать, что формируется новая отрасль. Мы за все время нашей работы подготовили бизнес-планы для проектов 25 городов на сумму более 300 миллионов долларов. Часть денег уже удалось привлечь, и эти проекты реализуются, например, в Ижевске, Костроме, на Сахалине. К сожалению, не всегда это удается - часто из-за того, что у региона уже есть какие-то невыполненные обязательства перед кредиторами. - Из каких источников привлекаются средства? - И из городских бюджетов, и из областных. Но должны привлекаться и из федерального: в северных регионах, где энергетические проблемы стоят особенно остро, нельзя полагаться только на местные бюджеты. Вместо того, чтобы каждый год на грабительских условиях брать кредиты на завоз топлива, можно взять кредит под программу повышения энергоэффективности, которая достаточно быстро себя окупит. Например, в Северо-Эвенском районе Магаданской области вложения в такую программу составляют 7 миллионов долларов, а годовая экономия - 2 миллиона, то есть программа окупается за 3,5 года. Там есть разные компоненты, одни окупаются быстро, другие медленно - например, перекладка тепловых сетей и модернизация котельных. Но в целом 3,5 года - это хороший срок, вложения в строительство крупных промышленных предприятий окупаются гораздо медленнее. - Это что касается коммунального сектора. А в промышленности какая ситуация? - По-разному. Есть достаточно крупные предприятия, которые вынуждены очень жестко конкурировать на внутренних и внешних рынках, скажем, сталелитейные или алюминиевые. Некоторые из них значительно повысили энергоэффективность производства. Например, Магнитогорский металлургический комбинат снизил удельный расход энергии на производство стали более чем на 20%, и доля энергетических затрат в себестоимости его продукции снизилась на 13% - фантастический результат! Это за несколько лет, без каких-то чрезвычайно крупных капиталовложений, в основном за счет повышения эффективности хозяйствования в рамках существующей технологической системы. А на многих предприятиях еще не осознали роль энергетических затрат, видимо, там нет людей, которые могли бы разработать программу повышения энергоэффективности без подсказки со стороны. Таким предприятиям, средним и мелким, надо просто помогать информацией. Мы сейчас с Немецким энергетическим агентством готовим руководство для главных энергетиков средних и мелких предприятий, работающих в пищевой промышленности. Для них это будет шпаргалка, на основе которой они могут правильно подготовить и рассчитать программу повышения энергоэффективности на предприятии. - Если меры по энергосбережению выгодны буквально для всех, почему они принимаются далеко не везде? Почему все зависит от каких-то случайных факторов, вроде личности вице-губернатора? - Во-первых, есть те, кто не слишком заинтересован в эффективном использовании энергоресурсов. Это те, кто их производит и продает. И они могут оказывать какое-то молчаливое (а иногда и не очень молчаливое) сопротивление. Главное, для того, чтобы государственные чиновники - на федеральном ли, на региональном ли уровне - чем-то занимались, на них кто-то должен оказывать давление. В 40 или 50 регионах уже существует законодательство по энергосбережению, но оно не подкреплено финансовыми и организационными ресурсами. И даже там, где эти ресурсы законодательно предусмотрены, они нередко все равно не выделяются, потому что никто этого не добивается. Нет достаточно сильного лобби. У нас в годы советской власти были созданы очень мощные отрасли, обладающие теперь огромным лоббистским потенциалом - например, электроэнергетика, атомная энергетика или газовая промышленность, чьи интересы представлял в правительстве премьер-министр. А такой отрасли, как энергоэффективность, у нас не существовало, поэтому нет ни структуры управления, ни соответствующего лоббистского потенциала, ни ресурсов для его создания. - Но такой отрасли не было раньше и в других странах. Там, очевидно, в ее развитии были заинтересованы потребители энергии? - Да, но их интересы выражали государства, в задачи которых входило обеспечить энергетическую безопасность и конкурентоспособность своих производителей. У нас потребители тоже начинают объединяться, но ведь это совершенно разные группы, разные отрасли, они не связаны единой жесткой структурой, как те же самые РАО "ЕЭС России" или "Газпром", и пока не столь хорошо организованы. Кроме того, у них много других забот и, хотя энергетическая проблема для них существенна, она не главная. Ничего не изменится, пока не заработают экономические интересы, пока не сформируется "группа интересов", носители которых понимали бы, что энергоэффективность - это их бизнес. Пока достаточное количество людей не поймет простую вещь: на энергоэффективности можно зарабатывать не хуже, чем на газовой трубе или линии электропередачи. - Тем не менее вы сказали, что энергоэффективность как отрасль уже формируется... - Безусловно. Если 10 лет назад купить в России хорошее энергоэффективное оборудование было довольно трудно, то сейчас такой проблемы нет. На российском рынке работает очень много компаний, производящих и реализующих такое оборудование. Сначала его импортировали, потом создали совместные производства, появились и чисто российские компании. Ряд университетов готовит профессионалов в области энергоэффективности - работают они, правда, не на предприятиях-потребителях и не в государственных структурах, определяющих политику в области энергопотребления, а в основном в тех же фирмах, продающих и монтирующих энергоэффективное оборудование. Но раз есть эти фирмы, значит, есть спрос на их продукцию. - Что это за оборудование, можно привести примеры? - Скажем, такая вещь, как энергоэффективные окна. Этот бизнес очень расширился в России за последние годы. Большинство людей, правда, ставит их, чтобы не было шума, чтобы было красиво. Но некоторые - все-таки для того, чтобы было теплее. Даже такая мера, как остекление лоджий, дает существенный энергосберегающий эффект, и застекленных лоджий - посмотрите на улице - уже больше половины. С другой стороны, набор технологий, материалов очень большой, а знания людей о том, как можно утеплить квартиру, весьма ограниченны. Во многих северных городах - в Архангельске, Магадане, на Дальнем Востоке, Сахалине и т. д. - топят очень плохо, температура в квартирах в холодные дни 10-14 градусов. Люди интенсивно используют электрообогреватели, а за электроэнергию они платят уже по счетчику. Например, в поселке Североэвенск, в 500 км на север от Магадана, - по 1000 руб. в месяц. В то же время не принимаются простейшие меры по утеплению жилища - окон и дверей, хотя такие меры позволяют повысить температуру в квартире на 3-5 градусов и обеспечить относительный комфорт, даже если в сети температура теплоносителя 25-35 градусов вместо 70-95. За три года на счетах за электроэнергию можно было бы сэкономить столько денег, сколько нужно для покупки, скажем, нового холодильника или шубы. - Проблема в том, что люди не знают об этих мерах? Или они им просто не по карману? - Поменять окна действительно дорого. Но, например, в том же Магадане подавляющее большинство жителей утепляют окна бабушкиным способом: проложить ватку и заклеить бумажкой. В то же время в хозяйственных магазинах города в продаже есть все современные материалы для утепления окон. Только люди их не спрашивают, потому что не знают, что это такое. А магазину все равно, что продавать: электрообогреватель или утепление. На обогревателях он даже больше заработает. Человек же 3-4 тысячи за обогреватель заплатит, да потом еще гораздо больше - за электроэнергию. - Что нужно делать, чтобы повлиять на ситуацию? Какой может быть роль НКО? - НКО могут очень много. Хотя бы информировать потребителей о предлагаемых сегодня энергосберегающих материалах и технологиях - больше ведь этим никто не занимается. Мы, например, недавно выпустили такую брошюру. Можно устраивать демонстрационные уроки. Полтора года назад я лично в спальне детского сада поселка Североэвенский утеплял окна. Люди, которые там работали, говорили: "Здорово как получается! А как это сделать?". Этим летом мы проводили семинар в Костроме, где собрали работников жилищно-эксплуатационных организаций. Мы сами привезли материалы, привезли представителей нескольких фирм, которые занимаются утеплением окон и дверей, и показали, как это все делать. Очень многое зависит от жизненных приоритетов, от принятого в обществе стиля жизни. Если человек раньше принимал душ, а теперь каждый день прыгает в собственную джакузи, ясно, что объем водопотребления стал совсем другим. Для кого-то важно ездить на "Мерседесе", а кому-то приятно смотреть на здоровую окружающую среду. У меня, например, все лампочки в квартире - энергоэффективные. НКО могут воздействовать на формирование жизненных приоритетов. Что такое сегодня экология в европейских странах? Почти что религия. И побеждающие там на выборах "зеленые" партии опираются именно на НКО. Необходимо убеждение населения, соответствующее образование в школе, уроки "Экономим энергию дома и в школе", чтобы наши дети знали, как это делать. Есть прекрасный пример: Череповецкий водоканал выпустил брошюру о том, как эффективно использовать воду. Руководителю водоканала стали звонить высокие чиновники города и спрашивать: "Что вы там нашим детям наговорили? Они теперь все время заставляют нас дома краны закрывать!". Через детей можно реально воздействовать на ведение домохозяйства, причем это гораздо эффективней, чем убеждать их родителей. Родители, найдя в почтовом ящике подобную брошюру, могут ее выбросить в помойку. А детишки, получив брошюру в школе, прочитают ее и скажут: "Папа, мама, давайте и мы так сделаем!". Мне самому пришлось в прошлом году сочинить "Сказку о потерянном тепле". Мы ее опробовали в одиннадцати начальных классах одной из московских школ (детишки мне даже нарисовали иллюстрации, и я буду их рисунки использовать для оформления этой книжки). И дети, и учителя отнеслись к этой теме с очень большим интересом. НКО могут участвовать в подготовке и продвижении законов, оказывать давление на власть на этапе формирования бюджета (от муниципального до федерального), постоянно говорить ей: почему вы в своем бюджете распределили ресурсы опять на поддержку энергопроизводителей? Почему выделили такой-то школе на электроэнергию и отопление столько-то денег, в то время как, заменив систему освещения, утеплив здание и поставив приборы учета, можно вдвое сократить расходы на электроэнергию и тепло? А если у НКО есть каналы влияния на депутатов, принимающих окончательное решение, можно очень многого добиться. - Работает ли ЦЭНЭФ с НКО? - Сегодня по всей России работает примерно сотня или даже больше организаций - центров по энергоэффективности, созданных при нашем участии, на нашем примере, с нашей методологической помощью. Статус у них может быть самый разный: часто они бывают учреждены администрацией области или города, иногда - физическими лицами вместе с администрацией, иногда имеют статус некоммерческих партнерств. И в каждой из этих организаций, худо-бедно, человек по пять-десять работают. Так что у нас уже есть некий отряд, даже армия (пусть еще не очень многочисленная) тех самых лоббистов - людей, которые нас поддерживают, на которых мы опираемся. Базу данных по этим организациям мы назвали "Энергоэффективность: точки опоры". И число их постоянно растет. Что касается экологических НКО, то я и наши сотрудники примерно дважды в год выступаем перед ними на семинарах, проводимых Социально-экологическим союзом. Мы издаем достаточно большое количество информационных материалов, выпускаем бюллетень "Энергетическая эффективность", книги по этой теме. Некоторые издания мы раздаем, в том числе на семинарах, некоторые продаем. Можем высылать почтой наложенным платежом. Бюллетень мы раньше рассылали бесплатно, но сейчас спонсорское финансирование прекратилось, и мы вынуждены перейти на платную подписку. Информацию о наших изданиях и проектах можно найти на нашем сайте.
Питер ВанДорен Введение До недавних пор электроэнергетику составляли в основном фирмы, регулируемые государством и являющиеся вертикально интегрируемыми монополиями. В каждой территориальной области, охватываемой лицензией на деятельность (franchise area), одна и только одна фирма осуществляла генерацию, транспортировку и распределение электроэнергии и подлежала традиционному регулированию тарифов на основе норматива рентабельности, осуществляемому регулирующей комиссией штата. Некоторые штаты уже произвели, а другие намереваются произвести изменение в традиционной индустриальной организации рынков электричества [James F. Wilson, ISO: A Grid-by-Grid Comparison , Public Utilities Fortnightly, 1 января 1998 г., стр. 44--45.]. Эти изменения включают в себя создание рынков для продажи электричества, аналогичных фондовым биржам, и трактовку линий электропередачи и распределительных сетей как транспорта общего пользования (common carrier), назначением которого является доставка электроэнергии, которая определена в качестве самой дешевой в результате функционирования аукционного рынка типа фондовой биржи. По мнению тех, кто поддерживает эти реформы, целью работы передающих сетей, является предоставление производителям электроэнергии возможности конкурировать за потребителей [Реter Fox-Penner, Electric Utility Restructuring: A Guide to the Competitive Era (Питер Фокс-Пеннер Реструктуризация электроэнергетики: путь в эру конкуренции) ( Vienna, Va.: Public Utility Reports, 1997), стр. 159, 168.]. Хотя тот факт, что выработка электроэнергии не подвержена несовершенствам рынка (market failure) и, следовательно, должна быть предоставлена воздействию рыночных сил, был признан еще 25 лет тому назад, [Leonard W. Weiss, Antitrust in the Electric Power Industry , in Promoting Competition in Regulated Markets, ed. Amalrin Phillips (Леонард Вайс Антимонопольное законодательство в электроэнергетике , в кн. Развитие конкуренции на регулируемых рынках под ред. Алмарин Филлипс) (Washington: Brookings Institution, 1975), стр. 136--173.] сильный толчок к созданию нерегулируемого рынка в сфере генерации произошел сравнительно недавно, так как крупные промышленные потребители на северо-востоке США и в Калифорнии не захотели платить традиционным вертикально интегрированным инфраструктурным компаниям за их дорогое электричество. Плата за электричество оказалась столь высокой, потому что строительство некоторых атомных станций обошлось чрезвычайно дорого, и потому что долгосрочные контракты с производителями электроэнергии на основе независимых и обновляющихся источников, хеджированные исходя из ожидания высоких цен на ископаемое топливо, оказались в большой степени ошибочными. Первая часть этого исследования описывает факторы, которые наложили дорогостоящие обязательства на компании-производители, которые оказались уязвимыми в конкуренции с более экономичными альтернативами. Изменения в политике регулирования рынков всегда увеличивают богатство одних за счет других. Электроэнергетика не является исключением. В результате перехода к конкурентному рынку генерации некоторые дорогостоящие установки не смогут приносить доходы достаточные, чтобы окупить первоначальные капитальные затраты. Таким образом, рыночная ценность таких установок будет намного ниже, чем их текущая балансовая стоимость. Вторая часть исследования ставит вопрос о том, кто -- акционеры или потребители - должен платить за эту потерю прибыли, часто называемую издержками, связанными с потерей капитализации ( stranded cost ). Мы критикуем преобладающее мнение, что платить должны потребители, и утверждаем, что акционеры этих предприятий уже получили компенсацию за риск потери капитализации в связи с изменениями в регулировании и, следовательно, должны нести все возникающие убытки. В стремлении реструктурировать регулирование рынков электроэнергии, акцент был сделан на ее выработке. Большинство аналитиков сходятся на том, что выработка электроэнергии может стать конкурентной сферой, но передача и распределение нуждаются в регулировании. Доминирующей в настоящее время парадигмой является требование гарантированного открытого доступа к сетям, при котором всем производителям доступны системы передачи и распределения электроэнергии по регулируемым тарифам. [Clyde Wayne Crews Jr. Electric Avenues: Why 'Open Access' Can't Compete, Cato Institute Policy Analysis, 301, 13 апреля 1998 г.; также Фокс-Пеннер, указ. соч., стр. 43.] Передача и распределение заслуживают такого же внимания, как и выработка. Чтобы опровергнуть инженерную точку зрения, которая на данный момент доминирует в обсуждении вопроса о передаче и распределении электроэнергии, третья часть настоящего исследования поднимает вопрос о том, почему вообще передача и распределение существуют и каков должен быть механизм ценообразования на эти услуги. Определение эффективной цены услуг по передаче электроэнергии представляет серьезную проблему, так как энергия, введенная в единую систему электропередачи в любой ее точке оказывает влияние на линии и генераторы во всей системе. Существует принципиальных решения проблемы внешних эффектов (экстерналий), оказываемых генераторами на систему электропередачи: вертикальная интеграция; налоги и субсидии, налагаемые всевидящим и всезнающим оператором, а также децентрализованный торг и права собственности. Стремление к гарантированному открытому доступу -- разновидность второго решения -- мешает рассмотрению первого и третьего. По иронии, вертикально интегрированные предприятия уже существуют. Прежде чем разрушить их грубым силовым вмешательством, мы должны рассмотреть решение в виде простого дерегулирования, то есть, ликвидации обеспеченных государственным принуждением монопольных привилегий. Вопреки всем обещаниям популистской риторики, государственное регулирование не смогло защитить потребителей. Оно дало нам чрезвычайно дорогую атомную энергию и не менее дорогие договора о когенерации (совместной генерации тепла и электроэнергии). Мы должны позволить вертикально-интегрированным предприятиям, лишенным государственной защиты от конкуренции, соревноваться между собой, чтобы дать возможность рынку найти самые эффективные формы промышленной организации. Такой сценарий в любом случае не был бы хуже, чем сохранение status quo. Вывоз бытового мусора - вывоз мусора. Производит круглосуточный вывоз мусора. Цель апрок. Новая страница 1. Разработка финансовой и энергети. Еврокомиссия обнародовала проект. Програма. Главная страница -> Технология утилизации Экологически чистая мебель: |
